Миссис Фелпс рыдала.
Ее подруги смотрели на ее слезы, на искаженное гримасой лицо. Они сидели, не смея коснуться ее, ошеломленные столь бурным проявлением чувств. Миссис Фелпс безудержно рыдала. Монтэг сам был потрясен и обескуражен.
– Тише, тише, Клара, – промолвила Милдред. – Успокойся! Да перестань же, Клара, что с тобой?
– Я… я… – рыдала миссис Фелпс. – Я не знаю, не знаю… Ничего не знаю. О-о…
Миссис Бауэлс поднялась и грозно взглянула на Монтэга.
– Ну? Теперь видите? Я знала, что так будет! Вот это-то я и хотела доказать! Я всегда говорила, что поэзия – это слезы, поэзия – это самоубийства, истерики и отвратительное самочувствие, поэзия – это болезнь. Гадость – и больше ничего! Теперь я в этом окончательно убедилась. Вы злой человек, мистер Монтэг, злой, злой!
9с) Рей Бредбери, человек, который ещё в далёком детстве изменил моё мировоззрение, очень болезненно и навсегда..
Я не могу жить с людьми, которые не умеют и не хотят видеть дальше своего мнимого комфорта.